-О, это мне, спасибо! Скорее  утвердительно, нежели вопросительно, она буквально вырвала бокал с шипучей жидкостью из рук у проходящей мимо девушки, которая успела было возразить, но уже лишь в спину удаляющейся рыжей бестии грациозно двигавшейся сквозь толпу, отстукивая своими тонюсенькими шпильками в такт играющей музыки. Один глоток и пузырьки раздражительно обожгли горло, а затем и пустой желудок, требовавший литр другой тепленькой крови и в довесок чего-нибудь крепкого и менее противного, нежели это шампанское. Стоило отметить, что вокруг хватало и того и другого, но с основной закуской имело смысл подождать, а вот что касалось десерта, то именно за ним она и направлялась ,а именно, к барной стойке, где красавец бармен мог бы удовлетворить сразу несколько ее потребностей.  Подняв в верх один палец , она обратила внимание юноши на себя и облокотившись об барную стойку, наклонилась вперед, чтоб не перекрикивать веселящихся в паре метров от нее приятелей.
- Не найдется ли у вас чего-нибудь  быстро воспламеняемого и... "солоновато-тягучего"  - подумала она, уже готовая вонзить белоснежные зубки в пульсирующую жилу на молодом крепком теле, но с разочарованием отстранилась. Мысль о том, что в этом городе почти все употребляют вербену и внутрь, и наружу заставляла ограничивать себя, дабы не раскрыть. Мистик не слишком-то жалует новых вампиров, а учитывая ее давнее знакомство с Клаусом, которое на данный период времени не очень-то можно назвать дружеским проблем может оказаться итак выше крыши. Чертов гибрид, именно он своей жеманной ухмылочкой во время нарочита сентиментального тоста миссис Локувуд о ценностях общинного строя и семейной преемственности, довел до подобного помешательства, вызванного желанием побыстрее бросить с себя этот насмешливый взгляд. Даже если бы ее не поймали после покушения на этого властелина шейке, вдруг оказавшимся не опороченным ни одной веточкой вербены, благодаря годам дрессировки ей обязательно стала бы плохо, то есть у нее как минимум появился бы благовидный предлог покинуть это сборище лицедеев с кудрявым шутом во главе. Кстати, о шуте... кажется, он начал по настоящему ненавидеть Фэй, хотя, по сути, кто из них и имел на нее права, так это девушка. Ведь это ее использовали, а потом решили сдать в утиль, как ненужную, отработанную вещь, которая уже непригодна для применения. И чем она тогда сама думала, ввязываясь в это все? Ах да... это же Клаус, великий и ужасный первородный, способный вселить ужас в душу даже бессмертного . Впрочем, если быть до конца откровенной, то вовсе не чувство страха за свою жизнь двигало девушкой. Ее мотиватором было нечто другое, то, что сейчас она изо всех сил пытается отрицать, то, что считает собственной слабостью и собственным позором, то, что ни при каких обстоятельствах она больше не допустит. Никогда, повторюсь, никогда, она не позволит гибриду охмурить себя, впрочем, вряд ли он попытается. Майклсон уже получил все, что от нее требовалось, и, в конце концов, списал со счетов. А сделал-то как это мастерски... его тактике можно было только позавидовать.
Да, она была молода, глупа и наивна, да она искренне верила в то, что гибрид, а вернее на тот момент, пока еще обычный вампир может заинтересоваться ей. Но сейчас, как бы предсказуемо это ни звучало, она уже не та, что раньше, Фей многое сумела понять и усвоить для себя, и что-то из этого не без помощи Клауса, и если когда-то  она на многое пошла бы, дабы завоевать доверие первородного, его симпатию, то сейчас совершенно иные чувства на его счет одолевали девушку.  Злость,  ненависть, отвращение, неприязнь, пожалуй, эта была лишь капля в море всего негатива, что переполнял рыжеволосую по отношению к вампиру. Господи, стыдно даже вспоминать какую роль она сыграла в этом, хотя, кого я обманываю? Слово "стыд" она забыла очень давно. Его значение перестало волновать Фей с того самого момента, когда она дала добро на участие в очередном коварном плане гибрида. Сама суть темных делишек Майклсона младшего состоялась в игре Фей перед Майклсоном старшим. Надо заметить, что охмурить второго стоило больших жертв и трудов, но блистательный план гибрида, его природный талант кладоискателя и ее слепое несокрушимое упорство - сделали свое дело. Да для закрепления эффекта и без помощи Клауса не обошлось - он так искусно изображал свое негативное отношение и даже ненависть к вампирше, что не только убедил в этом отчима, но спустя какое-то время, видимо, и сам поверил в свою игру.
Прошло вроде столько лет, а вся эта ситуация так и не оставляла в покое вампиршу. Иногда она занималась раскопками внутри себя, жалела выпавшую на ее хрупкие женские плечи долю, и сетовала на судьбу за подобную неудачу в жизнь, но так производило не долго, и самобичевание перетекало в некое иное русло. Конкретнее говоря, вместо того, чтоб корить себя за совершенные ошибки молодости, она поливала не самыми лестными эпитетами древнего, а парой, даже баловалась метанием дротиков в фото этого белокурого кудряша, с английским акцентом, сводящим с ума добрую половину женского населения планеты.К сожалению, осуществить нечто более реальное не представлялось возможным, иначе, это могло бы оказаться смертным приговором, подписанным самой себе, но это только пока. Ведь известно, что на самого бессмертного злодея найдется своя иголочка в яичке. Но еще рано об этом думать. И вообще. что это она? Не слишком ли много внимания в мыслях она уделила мистеру, который наглым образом использовал ее, списал со счетов, а после еще сделал чуть ли ни врагом, оперируя тем, что не может доверять девушке, слишком много времени проводившей в постели с человеком, который собирался его убить.                     
"Твою ж мать, Ник, сам же меня и подложил под него!" в мыслях выругалась девушка и опустошила рюмку текилы, слизывая следом соль с большого пальца.  Выпивка, пришлась весьма кстати, и немного притупила злобу, хоть и ненадолго. Сейчас стоило иметь холодную голову, а не позволять ярости завладеть собой, как ни как, у нее на сегодня была намечена определенная миссия.
-Водку с мартини, пожалуйста, - только что подошедшая блондинка, даже не потрудилась присесть. Она была явно в отличном настроении, и буквально танцевала, в перерывах от дел, связанных с поддержанием вечеринки. Это была ни кто иная, как Кэролайн Форбс, с чьей легкой луки рыжая бестия и получила пригласительный на "сходку молодняка под присмотром старшинства".  В некоторой же степени сама Кэр и являлась "целью" для Фэй, в ее замыслах по поводу Клауса,  правда, вампирша не хотела бы ее так называть. За столь недолгое знакомство она успела проникнуться симпатией к белокурой красавице. Это кипящие энергией светлое создание напоминало ей ту, которой она когда-то должна была стать, ту, которая когда-то была очаровано бедным юношей страдающего от нападок жуткого отчима, ту, которая еще не начинала верить в то, что еще чуть-чуть и они обязательно будут вместе, а после уходила в постель к другому, ту, мать которой была убеждена в том, что ее дочь похитил и растерзал дьявол, ту, которая в один день сгорала от желания спасти чей-то мир, на другой день была грубо выплеснута им. Кэролайн Форбс отражение в зеркале ее несбывшихся надежд. Фей не хотела использовать ее в качестве  марионетки, поступать так, как когда поступили с ней, но вот в виде партнера по игре эта девушка могла бы очень пригодится.
-Нет времени даже спокойно выпить? Брось, Кэр, вечеринка супер! Ты вполне можешь позволить себе пропустить бокальчик другой не в спешке, на бегу, а в приятной компании, - ряд белоснежных зубов сверкнул в неподдельной улыбке, располагая собеседницу к себе. 
-Мне того же, - маякнула она бармену, делая очередной заказ перед предстоящей беседой, которая должна будет окончательно подпортить кому-то вечер.

Наверное, если бы это было в кино или хотя бы в какой-то приукрашенной сюрреалистичной реальности, отворачиваясь от обугленного тела за решеткой, она бы сказала какую-ту искрометно-крутую фразу достойную супер-героя какого-нибудь боевика или даже испорченной стервы, что после вошла во многие цитатники, и конечно, лучше всего, если бы  на ней был бы обтягивающий костюм из латекса или шикарное короткое платье, которое обычно носят представительницы прекрасного пола с образом дорогой девочки, пусть и на самом деле, они никто иные, как очень дорогие, но шлюхи. Однако, она была в практически реальном мире, где являлась обычной напуганной девочкой, с тысячей среднестатистических тараканов в голове,  на ней была хоть и достаточно качественная, но уже изрядно потрепанная за сегодняшний день одежда. Два сломанных пальца распухли и нещадно ныли, сдавленные в кольцами они все чаще привлекали внимание к своему недавно приобретенному кровавому окрасу, который обещал подарить спасительную панацею от любой физической боли, но вечер за стенами обещал быть слишком насыщенным, а умирать ТАК не хотелось, поэтому силясь сдержать не прощеные слезы, блондинка морщась, отдергивает  уже поднесенную к лицу кисть. Боль от ушибов  тоже не слишком спешила покидать юное тело, лишь усиливаясь при быстром подъеме по лестнице. Ошеломленная, тяжело дышащая, с хаотично мечущимся взглядом она оказывается на первом этаже, где в свете гирлянд проглядывающих через окно,  до притупленного захваченного адреналином разума, наконец, доходит, что запах, от которого так смешно шипит в носу, исходит от поджаренной плоти. Уже привычное после убийства возбуждение и жажда продолжения, приятными волнами тепла пробежали по телу, но за внезапно появившиеся урчание и чувство голода стало стыдно. Казалось, будто не поглотивший в себя ни кусочка горячей пищи желудок, полностью отвергая остатки человечности, предательски предлагал попробовать еще не остывшее тело средней прожарки. В голове крутились совершенно нелепые мысли о том, почему вампирам так нравится теплая кровь, ведь виски куда вкуснее с кубиками льда, как и многие другие напитки, следовательно, и кровь куда больше привлекательна в охлажденном состоянии, если еще не началось отделение плазмы. Теплой она было более живой что ли, хотя, скорее в этом и заключался секрет ее успеха, кому просто хотелось почувствовать жизнь. Прямо как ей сейчас хотелось опустить руку в оголенную мышечную ткань еще теплого человеческого тела, так словно это не чья-то плоть, а влажная после душа шевелюра любимого мужчины. Нет, девушка не занималась каннибализмом, по крайне мере в это время суток, просто именно в этот момент захотелось почувствовать под  кожей пальцев что-то настолько живое и естественное.  Разгоряченное тело и разум все еще требовали новой порции удовлетворения желаний. "Секса…Смерти…Водки! И льда! ". Пункты в списки постоянно менялись, но разум все больше подталкивал к первому варианту, резонно замечая, что любой физический контакт с мертвецом, не только не будет приятен, но и является своего рода табу. Инстинкты боролись  друг с другом. Один  получив конфетку и толком не насладившись ее вкусом, желал заполучить  следующую, другой толкал в сторону главного выхода, подсказывая, что в этом случае, особенно при учете незаконченных дел, лучше всего более-менее незаметно покинуть место сожжения. И то ли нежелание встретить кого-то еще, то ли обещание увидеть на площади что-то раздирающе-кровавое, но второй вариант дальнейшего плана действий одерживал вверх, заставляя толкнуть дверь. Яркий свет разноцветных гирлянд вмиг ослепил, уже привыкшие к темноте глаза, и тут же померк, так как раздосадованное женское личико впечатывается во что-то не слишком мягкое. Разум бунтует, отказываясь анализировать после столь насыщенного событиями дня новую информацию и отключается. Тело упало в чьи-то руки.
Снова в нос бьет до омерзения знакомый затхлый запах. Все вернулось к тому, с чего начиналось. Снова этот дом, требующий капитального ремонта пару десятков лет и чувство мешающегося инородного тела в вене. Старый лис все-таки нашел способ немного перекусить, воспользовавшись беспомощностью своей жертвы, не способной проявить физического сопротивления или же попрекнуть в дальнейшем, только не после того, как он спас ее. Нужно отдать ему должное, он не издавал неприятных причмокивающих звуков, что обычно присуще поглощению жидкости при помощи трубочки, да и место, куда была вставлена игла,  было пропитано старым добрым коньячком. Все лучше, чем продезинфицированные помещения, обделанные белой кафельной плиткой и источающие едкий запах разбавленного спирта, куда они обычно приводили поддающихся внушению девочек и, получив необходимую порцию, потерянных и лишившихся себя куколок выкидывали на улицу, где они в большинстве случаев доживали остатки своих дней покрытие грязью и спермой. Печальный финал из жизни большого города густонаселенного нечистью.
Она смотрит на то, как он аккуратно достает иголку, обработав  алкоголем небольшую ранку, сгибает девичью ручку в локотке. Понимает. Все те быстрые взгляды, что она чувствовала на себе – это были его взгляды, все те посторонние шорохи, что ей довелось там услышать – принадлежали ему, и что она, как всегда желая сделать «я так захотела сама», делает то, что нужно было ему. Конечно, он мог прийти на помощь раньше или не обманывать, делая вид, что ушел совсем в другую сторону, но тогда она не была бы обязана ему жизнью, а он не мог бы всласть воспользоваться ей.
- Ты мой принц на бордовой индюшке, – шепчет она ему, чуть улыбаясь. Все же обижаться на инстинкты - бессмысленно, особенно на первичные, особенно там, где удовлетворить их, он мог только благодаря ей. Не успев решить закатывать ли после мнимый скандал или нет, девушка проваливается в забытье.

«Оппа» - подвернув ногу, девушка чуть было не потеряла равновесие, окончательно уверившись в том, что последний мужчинка явно был лишним. Она как всегда, так и не научившись отказываться от бесплатного сыра, рано или поздно оказывалась в мышеловке. Довольно стандартное для питейных заведений предложение - угостить чем-нибудь девушку, выглядело вполне безобидно, когда исходило от одного-двух посетителей, но могло закончиться фатально, если превышало спрос, что чуть было не произошло, не обладай блондинка ускоренным метаболизмом, присущего всем оборотням. Конечно, глупо принимать пожертвования местных меценатов "Коньячка! И еще по одному кругу", но и проводить прекрасный вечер выходного дня в обнимку с одиночеством в номере мотеля какого-то захудалого городка, где все сейчас буквально кричало о  счастье, любви, веселье хорошенько приправленных семейными ценностями - чертовски унизительно для нежного женского эго, у которого, к тому же, в гардеробе валялось столько по достоинству неоцененных платьешек, требующих немедленной выгулки. В итоге, чего и следовало ожидать, очередная женская блажь взяла вверх над слабо сопротивляющимся разумом, видимо где-то в глубине ратующим за равноправный отдых для всех частей тела. Вот так, оставив на пару часов печень, отдуваться за всех, он едва не лишился ее и себя...
Кажется ей подсыпали что-то в последний бокал или предпоследний. Девушка не могла утверждать с уверенностью. Ясность ума, как и его трезвость - явно поводили. Сославшись на мифический знакомых, внезапно появившихся в толпе празднующих, Натали незаметно покинула бар. Сначала блондинка хотела было вызвать такси, но вспомнив о той точке на карте, на которой находился Мистик-Фоллс, отбросила эту затею. Таксопарк этого городка и так не отличался изобилием выборы, а в праздники дождаться такси представлялось практически невозможным. Откуда только столько везения?
За спиной раздался звук захлопывающейся двери, вздрогнув от неожиданности, девушка поежившись, стала кутаться в пальтишко, которое скорее служило в декларативных целях, нежели могло согреть. Оставшись в тени, отбрасываемой доской объявлений, что находилась в паре метров от площади, Натали стала рассматривать собравшеюся толпу, чуть не застонала в голос, заметив, то там, то здесь расставленных служителей правопорядка, внимательно наблюдающих за окружающими. Куда же без них, когда площадь буквально кишит расслабленными в перерыве между зимними празднованиями людьми? Эта легкая добыча для одних, порядком усложняла жизнь другим. Попавшись в поле зрения полиции единожды можно было, как минимум из него больше не выйти и как максимум выйти из него совсем, прикрывшись крышкой гроба. Шериф и совет основателей тут же были мысленно помянуты не самыми лестными эпитетами, а надежды остаться незамеченной, особенно с ее временно-приобретенным насыщенным глубоким красно-рыжим оттенком волос и неровной походкой - быстро канули в Лету. Нырнув в поток празднующих людей, что стремились подобраться как можно ближе к сцена, представительница слабого пола старалась смешаться с толпой, двигаясь ближе к краю, в сторону нужного ей места, где появилась бы возможность вынырнуть из этого дружного косяка. Шум расхмелевший толпы нисколько не сочетающийся с новогодними песнопениями, раздающихся из динамиков, выбивал своим контрастом, отвлекая от поисков выхода. Неприятное ощущение от скользнувшего мимо беглого взгляда, заставляет на пару секунда скрыться за широкой грудью рядом проходящего парня. Она делает вид будто оступилась, запутавшись в подоле платья, опираясь о его руку,  поправляет что-то внизу не видя его лица, хотя точно знает, встретившись вновь так же близко, узнает его по специфическому запаху трав и не самого дешевого виски, выпуск которого прекратился уже лет 40. Обругав себя за странные ассоциативные реакции, свойственные скорее какой-то шавке, нежели, когда-то любимой папиной дочке, девушка оглядывается на во всю ржущих над каким-то хорошо поддавшим Сантой полицейских, и, удостоверившись в том, что их внимание приковано совершенно в другом направление, спешит к входу в небольшой дворик, соединяющий улицы.
Одинокий темный дворик с помигивающей лампой больше всего похож на тупик, окруженный с трех сторон кирпичной кладкой и с одной высокими коваными воротами. Девушка подходит к ним, пытается распутать удерживающие их тяжелую цепь. Ледяной металл обжигал нежную кожу, вызывая покалывания и острое желание отнять руки. Несколько минут терпения с шипение сквозь сжатые зубы и преграда, отделяющая ее от другого квартала - преодолена.
  Натали застыла, ошеломленная контрастом ярких огней шумной площади и темноного, почти пустынного квартала. Под неровный стук каблучков, вдыхая морозный воздух, который помогал разогнать мерцающий туман, заполняющий сознание волчица направилась за тусклым светом уличных фонарей, уводящих все дальше от большого скопления людей.
Впереди привиделось какое-то движение, заставившее девушку отпрянуть. Шуршащая подошва, похабная песенка, хриплый голос, открытая бутылка шампанского, потрепанный букет цветов, торчащий из-за пазухи, как завершающая деталь образа Эрла - местного пьянчужки по несчастью. Наверное, каждый житель этого городка, который провел, хотя бы пару вечеров в Мистик Грилл знал эту печальную историю. Когда-то, а точнее около двух десятков лет назад, Эрл пригласил на выпускной бал Хэйли, та замялась, перепугав паренька решившего, дабы не попасть впросак, пригласить еще и Дафну. Девушки узнав о своей "заменяемости" непосредственно на самом вечере, дружно прокляли его. С тех пор Эрл так и не обрел семейного счастья и каждый раз, после очередного неудачного свидания напивавшись вдрызг, совершал пешее путешествие от дома одной к жилищу другой, требуя возместить нанесенный ими ущерб. Видимо в этот раз он рассчитывал на более чем успешное завершение своей миссии, тарабаня по стеклянной витрине закрытой аптеки. Тихонько посмеивавшись в воротник своего пальтишка, Натали двинулась дальше, но, не пройдя и 10 шагов, пошатнувшись, остановилась.
Запах крови ударил по обонянию намного быстрее, чем она успела обнаружить его источник или понять что произошло.
В проходе между аптекой и небольшим парфюмерным магазинчиков виднелось два силуэта, представшее перед глазами действо больше напоминала театр теней, нежели реальность. Кажется они что-то или кого-то не поделили и сейчас выясняли отношения по средством грубой физической силы. Один явно выигрывал. Он взял второго за горло одной рукой, а другую засунул в его открытый рот. Треск. Этого просто не могло быть. Из широко открытой пасти, словно ниточку тянули позвоночник. Действительно ли на позвонках можно было разглядеть качающие ошметки плоти или их услужливо дорисовывало ее воображение?
Девушка хотела закричать, предупреждая горе-любовника об опасности, но не могла. Во рту отчетливо ощущался вкус крови недавно поверженной жертвы, казалось будто он приклеил небо к языку этой вязкой алой жидкостью, а она расползалась по невидимым каналом быстро охватывала все тело, лишая его возможности пошевелиться.
Не прошло и секунды, как чудовище, расправившись с обмякшей оболочкой первой жертвы, кинулось к источнику шума, впиваясь в его глотку. Оно наслаждалось поздней трапезой, хотя, возможно, и наступившей тишиной, а она наблюдала за ним, не в силах отвернуться. Оно поднимает свои красные налитые кровью глаза и их взгляды встречаются. Оно все так же лишает тело несущей жизнь жидкости, не отрывая от нее глаза. У нее не возникает никаких сомнений насчет имени его следующей жертвы. Конец оказывается скучным и чересчур затянутым. Больше напоминания пытку ожиданием, чем избавление. И никакой всей жизни перед глазами. Казалось, вернись к ней возможность двигаться, она сама бы ринулась к нему, лишь побыстрее покончить с этим. Но этого не происходит...
Вместо быстрой кончины, что-то куда более быстрое сбивает кровопийца с ног. И если из вампира подобный снаряд выбивает воздух, то девушке позволяет сделать резкий и глубокий вдох, сбросив с себя оковы оцепления. Натали практически падает на мокрый асфальт, прислонившись спиной к дверце, оставленной кем-то машины. Где-то позади слышны звуки борьбы. Она закрывает уши. Не хочет слышать, видеть и тем более поворачиваться лицом к тому ужасу. Откуда-то снизу доноситься кряхтение. Волчица нагибается и заглядывает под машину. Всего в паре метров от нее лежит истерзанное тело бедного пьянчужки. Он еще жив. Захлебываясь собственной кровью, он тянет к ней руку, не понимая, что это лишь растрата бесценных ресурсов в никуда. Сейчас она только тело, давно плавающее в формалине, притягиваемое к борту бассейна старым металлическим крюком. А какой-то особо дотошный идиот лаборант снова и снова, этим же крюком вытягивает ее за шиворот, толкая к бегству. И она подчиняется ему...
Номер мотеля. Закрытые замки. Холодный душ, смывающий псевдо-рыжину с волос. Ничего не должно напоминать об этой ночи. Тело ломит от дикой усталости. Хочется быстрее забыться. После произошедшего алкоголь отходит в строну, остаются только сны. Сны, которые приходиться выдумывать самой, потому что заснуть при всем неимоверном желание просто не получается. 
Совесть вместе с человечностью никак не могли успокоиться, придавливая многотонным грузом вин за оставленного в столь плачевном состоянии Эрла. Нашли ли его тело? Смогут ли родственники оплакать утрату? Захоронить останки? Или он станет очередным без вести пропавшим? Что произошло с ее внезапно появившимся спасителем? Вопросы, вопросы, вопросы. Они толкали друг друга в голове, не давая заснуть.
За окном забрезжил рассвет, заставляя девушку подскочить с места. Ей просто физически необходимо найти хотя бы парочку ответов на многочисленные вопросы, чтобы немного успокоить свою совесть. Что же качается ночных страшилок, то они имели удивительную особенность - превращаться в пустяк при дневном свете.
На ватных ногах девушка покинула номера, на все тех же ногах она вышла с территории мотеля и благодаря этим же ногам, оказалось в злосчастном квартале, из которого в спешке сбежала в ночи. Волчица ожидала чего угодно - отцепления полиции, груды трупов,  стоны умирающих, оставленное кровавое месиво, но не абсолютна чистой и тихой улочки, будто бы совсем не она была тем местом, где пару часов назад разворачивалась кровавое пиршество. Но запах... Запах жертв все еще витал вокруг, уводя чуткое волчье обоняние вглубь улочку, куда-то к окраине города, ближе к лесной чаще. И она идет за ним.
  Взгляд мечется, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы служить подтверждением реальности произошедшего, пока не натыкается на крепкую мужскую фигуру. С трудом, но ей удается разглядеть запомнившиеся ночью черты лица ее спасителя. Внутри что-то сжимается. Очень хочется отвернуться и больше не смотреть. А еще лучше отвернуться и уйти как можно дальше, знакомые симптомы не самого приятного чувства. Она помнит, когда впервые встретилась с ним. Быть может, ей было 4 или 5 в руках у нее подаренная книга. Девочка, как и любой ребенок в ее возрасте, пропускает содержание и спешит пролистать странички от одной иллюстрации к другой. Большую часть из них она разглядывает по несколько минут, парочка даже удостаиваются пяти, но одной не достается и полминуты. Она резко переворачивает ее, всегда просит пропускать эту сказку, когда мама собирается читать перед сном. Пусть через 5 лет она сможет перебороть себя, прочитав ее сама, но, даже узнав, что изображенный герой на самом деле самый положительный из всех в ней представленных, каждый раз будет в спешке пролистывать эту иллюстрацию... слишком много ужаса внушал этот пронизывающих взгляд нарисованных глаз.
- Как ты...? - прищурившись, девушка разглядывает его. Она не может продолжить свою мысль. Слишком много вариантов ее завершения, для слишком маленькой нее под его взглядом.